«И впредь в Кремле колодников отнюдь держать не велеть»: эволюция отношения к заключенным в Москве в первой половине XVIII в.

Akelev, Evgeniy

Article / Chapter Fri Jun 1 2012 CC BY-NC-ND 3.0

Published

«И впредь в Кремле колодников отнюдь держать не велеть» : эволюция отношения к заключенным в Москве в первой половине XVIII в.

Ausgangspunkt der Untersuchungen des Autors ist eine wenig bekannte Maßnahme der russischen Regierung des Jahres 1752: die Verlegung des Sysknoj prikaz, der obersten Behörde für strafrechtliche Untersuchungen im Moskau des 18. Jahrhunderts, vom Roten Platz an den Rand der damaligen Stadt, dem – Kalužskij žitnyj dvor, wo Gefängnisanlagen so gebaut worden waren, dass „von der Straße weder das Gefängnis noch die Kasernen zu sehen seien“. Zur selben Zeit wurde allen Moskauer Behörden, die auf dem Gebiet des Kremls und des Stadtteils Kitaj-Gorod lagen, befohlen, ihre Häftlinge in den neuen Kasernen der Untersuchungskanzlei am Kalužskij žitnyj dvor unterzubringen und „es den Häftlingen nicht zu erlauben, sich im Kreml aufzuhalten“. So war ein wichtiger Schritt zur Isolation der Gefangenen getan, die zuvor ein nicht wegzudenkender Bestandteil des alltäglichen Moskauer Stadtbildes gewesen waren. Häftlinge waren nicht nur in Gefängnissen direkt im Zentrum untergebracht, deren Fenster mitunter zu den belebten Straßen lagen, sondern wurden auch bis zu den 1750er Jahren in Gruppen durch die belebteste Gegend der Stadt geführt, um zu betteln. Unter Heranziehung von Gesetzgebungsakten, Schriftverkehr und Untersuchungsberichten, macht der Autor sich zum Ziel, zurückzuverfolgen, auf welche Weise in den 1730er−1750er Jahren die Voraussetzungen für die Isolierung von Häftlingen in Moskau geschaffen wurden. Das in diesem Aufsatz vorgestellte neue Quellenmaterial erscheint besonders wichtig im Kontext der Ansätze von N. Elias und M. Foucault, die bisher in der Forschung zur russischen Geschichte des 18. Jahrhunderts nicht genug Beachtung gefunden haben.

The author focuses on a relatively neglected measure adopted by the Russian government in 1752: the relocation of the Sysknoi prikaz, the supreme criminal investigation authority in eighteenth century Moscow, from Red Square to what were then the outskirts of the city, the Kaluzhskii zhitnyi dvor, where prison complexes were built in a way which "meant that neither the prison nor the barracks were visible from the street". At the same time, all Moscow authorities located in the Kremlin and in the Kitai-Gorod district were commanded to confine their prisoners in the new Sysknoi prikaz barracks on the Kaluzhskii žitnyi dvor and no longer to hold any prisoners in the Kremlin. This was an important step towards isolating convicts who had previously been such an essential and commonplace feature of everyday life in Moscow (they were not only held in prisons in the middle of the city with windows looking out on to some of its busiest streets, up to the 1750s groups of prisoners were even escorted along the streets to beg). Drawing on legislation, correspondence and investigatory reports the author sets out to reconstruct how the conditions for the isolation on prisoners in Moscow were created from the 1730s through to the 1750s. The material presented in this essay assumes particular importance in the light of the ideas of N. Elias and M. Foucault which to date have not been taken sufficiently into account in research on 18th century Russian history.

В центре внимания автора доклада лежит малоизвестное мероприятие российского правительства 1752 г.: перевод Сыскного приказа (главного учреждения для расследования уголовных дел в Москве XVIII в.) с Красной площади на окраину тогдашней Москвы − Калужский житный двор, где были отстроены тюремные помещения таким образом, чтобы «с проезжих улиц как острог, так и казармы, не столько видны были». Одновременно всем московским учреждениям, расположенным на территории Кремля и Китай-города, было приказано содержать своих заключенных в новых казармах Сыскного приказа на Калужском житном дворе, а «в Кремле, колодников отнюдь держать не велеть». Таким образом, был предпринят серьезный шаг к изоляции заключенных, ранее составлявших неотъемлемую часть повседневного пейзажа Москвы (они не только содержались в самом центре города в тюрьмах, окна которых подчас выходили на самые людные улицы, но до 1750-х гг. ежедневно выводились на связках в наиболее оживленные места города для прошения милостыни). Опираясь на законодательство, делопроизводственные материалы и следственные документы, автор стремится проследить, каким образом в 1730–1750-х гг. вызревают предпосылки к изоляции заключенных в Москве. Новые данные, используемые в докладе, представляются особенно важными в свете идей Н. Элиаса и М. Фуко, до сих пор недостаточно апробированных на российском материале XVIII в.